Возвращаться не надо
Почему нам кажется, что все кончилось и как с этим ощущением бороться
Всем нашим лозунгам пришел коллективный медведь (иллюстрация: Кира Романенко)
Мы проснулись в прошлом. На дворе — 2007-й: митинги оппозиции жестоко разгоняются, главный герой получает немыслимые по европейским меркам проценты, нефть течет, ботокс течет, уныние оцепенение, разложение, отсутствие собственного мнения.
За три мартовских дня политический тренд, вектор, нарисованный Чистыми прудами и Болотной площадью сначала был подтерт, а потом — окончательно сметен. Но дело сделали не полицейские дубинки, не карусельные молодчики с баксами в глазах, а те, кто эту самую линию нарисовал.
Мы сдулись
Оппозиция не смогла, не сумела, не захотела и не научилась понимать и договариваться. В Петербурге — и вовсе разложилась до состояния первобытной грызни из-за места около микрофона, чтобы сказать всем известные слова для тех, кому не ты нужен — честные выборы нужны. А в итоге не смогла помочь тем, кто был на Исаакиевской, в артикуляции главного требования: ну, право, лозунги с требованием свержения правящего режима — это даже не вчера, а позавчера. Потому что ни к чему не ведут и ничего не значат.
Думская оппозиция не научилась говорить в принципе: отдельные герои, вроде депутата Гудкова, картину не меняют. Дума не стала местом для дискуссий. Местные представительные органы им никогда и не были.
Те, кого все они вели на Болотную и проспект Сахарова, попросту не пришли на участки. Многие мои знакомые в один голос твердили: на выборы молодежь попросту не пришла. Ну или пришла: в лучшем случае наблюдать, в худшем — стать участником веселой карусели.
За три дня политика вновь перестала быть модной, интересной, нужной, воодушевляющей. Проще говоря, в головах креативного большинства она просто перестала быть. Это не ботокс сдулся — это мы сдулись.
Ничего не означает
Что все это означает? При таких исходных данных — кажется, ровным счетом ничего, потому что происходящее означает то, что и Болотная, и Сахарова ничего не значили не для власти (для нее, наоборот, это был важный и тревожный знак, с которым она, кажется, отлично справилась), а для нас самих.
Кто в этом всем виноват? Мы сами. Потому что большинство, которое рисовало красивые плакаты, с ними в итоге и осталось. Безусловно, преступлением было бы ругать тех, кто просидел и прожил 4 марта наблюдателем и членом УИК и видел бесцеремонную наглость и надругательство над Конституцией в самых изощренных формах. Но не все пошли в наблюдатели. Не все участвовали в мобильных группах. Кто-то, как и большинство ровесников, просто не пошел голосовать.
Ни шагу назад
И что дальше? А дальше, если вообще все это хоть что-то значило, надо не сдаваться. Судиться там, где еще можно доказать свою правоту. Посмотреть на беспорядок на местах и начать решать проблемы буквально с собственного факультета. Не играть в поддавки с теми, кто кидает грошовые подачки. Найти для себя хотя бы условного и временного лидера и через него транслировать свои требования к власти. Мы поняли, что можем, нас испугались, значит все еще возможно.
Это скучная и сложная работа. Но, если мы и требуем уважения к нам, нам надо самим себе доказать, что мы можем сделать лучше тех, кто сейчас принимает решения. Мы увидели, что нас много, главное — не потерять друг друга и понимать, что мы не можем, мы не должны вернуться назад. В тот самый 2007-й, когда зарплаты были большими, нефть стоила дорого, Навального вообще не было, общественная дискуссия ограничивалась несколькими блогами, а митинг, собравший больше 1000 человек был праздником.
Мне возвращаться не хочется. А вам?