Страна глухих

За последнюю неделю мне во второй раз придется упомянуть коллег из «Вольтера». В этот раз они рассказали о том, что последний «Марш миллионов» — это «уродское шоу». В доказательства данному тезису прилагается довольно стандартный набор претензий к оппозиции, главный из которых — в отсутствии позитивной повестки дня. Звучит это примерно так: «Ну вот снимешь ты Пупкина — и что потом? А если не Пупкин-то кто? А почему ты такой неказистый?». Вплоне ожидаемо то, что последует дальше.

Дальше будет очевидная дискуссия в комментариях, в которой автора статьи «размажут» по стенке: объяснят ей, почему она неправа, куда ей надо пойти и так далее — вплоть до не менее очевидного диагноза по аватарке и прочих радостей Интернета. Это может стать еще одним поводом для нее невзлюбить оппозицию — публика (а она всегда найдется) вновь, потирая руки, будет заряжаться новыми пятиминутками ненависти после ее статей. И так далее — вплоть до пламенных речей на совсем других митингах или антропологического анализа представителей оппозиции.

Грустная, если задуматься, история. И вот почему.

Публицист Иван Давыдов совсем недавно, рассуждая о проблемах российского общества, верно сказал, что сейчас мы находимся в состоянии вялотекущего гражданского конфликта. Только идет он не по линии «власть — оппозиция», а по линии «оппозиция — ее противники». И разделение это грозит куда большими опасностями.

Сергей Удальцов это состояние очень хорошо описал, когда сказал сегодня, что его черные очки — это символ гнева против власти. Проблема в том, что навстречу Удальцову в некоем условном конфликте выйдут даже не омоновцы с дубинками, а, к примеру, православные хоругвеносцы. Или участники движения «Сталь». Или еще какое-нибудь новообразованное провластное движение с горящими сердцами. Потом будет «махач», в котором кто-то кому-то даст по голове, у кого-то порвут рубашку — за примерами можно спокойно съездить в соседнюю Украину — тамошние парламентарии подобный боевой ликбез проводят каждый месяц. Да что там Украина — своеобразную мини-версию подобных событий можно было видеть на попытках устроить гей-парад в Москве: там были и казаки, и переполненные святой яростью старушки — или на митинге в защиту Pussy Riot — там были крепкого телосложения православные активисты, один из которых не особо постеснялся гендерных различий и ударил по голове художницу.

К чему вся эта история? Да к тому, что по обе стороны условных баррикад царит слепота, глухота и — главное — презрение к противнику. Потому что он вот такой: слепо верящий в идеалы, неказистый, иногда говорящий довольно странные вещи. И когда оппозицию ее противники обвиняют в отсутствии «позитивной повестки дня», они порой сами не сознают, что их повестка — это только одна фамилия, с которой связаны все надежды и мечты.

Раз уж я тут занимаюсь повальным цитированием, я хочу вспомнить Юрия Сапрыкина, который не зря говорил устроителям митинга на Болотной о том, что люди пришли не ради них, а ради себя и своей свободы. Но диссонанс между трибуной и площадью остался — и площадь стала пустеть. Только те, кто ушел, не пошли к другой трибуне — они пошли домой, то ли смеясь, то ли плача от происходящего.

В детском лагере у нас была такая забава: драться на подушках. Били сильно — иногда голова болела целый день, но потом проходила — и можно было вновь сцепиться с нелюбимым соседом по комнате. Так вот, весь этот напускной антагонизм мне эту «драку» как раз напоминает. Можно еще напакостить, плюнув в суп. Или измазать соседа зубной пастой. Или реально подраться и сломать кому-то нос. А потом наговорить друг другу гадостей — и снова подраться. И нет такого вожатого, который бы не просто развел по углам, но еще и объяснил, что пора перестать ребячиться, а еще — слушать старших и уважать мнение тех, кто потом за ними стирает подушки и им лечит носы. И то ли пора детям из лагеря уехать, то ли воспитатель нужен другой, потому что в итоге передерутся все — даже самые спокойные. Просто потому что достало на все это смотреть.