Вчера вроде был митинг в Петербурге. Люди шли унылым маршем через мост по заснеженному городу. Но там не было практически никого из тех, кого я там был раньше рад видеть. Кто-то поехал на молодежный форум, кто-то учил детей делать бумажных птичек, кто-то сидел себе строчил статьи о полифонии и нойз-роке, кто-то этот самый нойз-рок исполнял. Никто не пришел, но не потому что холодно было, а потому что насрать всем было и на митинг, и на оппозицию.

Год назад я впервые за несколько лет пришел на площадь — Болотную — не как журналист, а как гражданин: потому что власти украли выборы, потому что не хочется и дальше быть жертвой социального изнасилования при помощи телевизора и чиновников, потому что пора было прекратить время аполитичного орального потреблядства и творить историю.

Спустя год у меня снова крадут выбор, но уже те, к кому я пришел на Болотную. Те, кто организует «Марш свободы». На который я не пошел бы (как гражданин, а не как журналист), даже если бы он состоялся под окнами моего дома.

Любое коллективное действие предполагает внятную постановку вопроса: против кого дружим. Изначально это могут быть вполне абстрактные требования, рожденные в атмосфере всеобщей истерии. Но со временем нервы приходят в порядок и появляется необходимость следующего шага: написать по пунктам программу дальнейших действий. Не манифест — а именно что программу. Некоторые особо дальновидные медиаменеджеры ее написали аж 7 декабря, и говорили: "Невозможно выводить за скобки молчаливое большинство — обычных жителей страны, которым на круг, возможно, живется гораздо хуже, чем участникам митинга на Болотной, но у которых, опять же, нет никакого шанса быть услышанными или даже сформулировать свои интересы" . Другие — не менее дальновидные — предлагали ее создать после 4 марта. Но проходят месяцы — а организаторы митингов предлагают нам идти под все теми же абстракциями на красивых плакатах, соревноваться в шутках по поводу стерхов (и, видимо, теперь спины). А молчаливое большинство сидит и ничего не ждет - потому что государство ему платит хотя бы маленькую зарплату и строит ему хотя бы небольшой загончик из разрушающихся стен, где ему жить и умирать.

Год назад многим дали возможность самореализоваться: кто-то задумался о чистоте подъезда, кто-то — о правомерности устава своего вуза, кто-то — о размере велосипедных дорожек. И эти люди тоже не пойдут на митинг — будьте уверены — потому что те, кто их поведет за собой там, вряд ли возьмет на себя ответственность за них. Потому что проходят месяцы, а вместо конкретики им предлагают читать стенограммы на двести тысяч знаков, где люди спорят о том, нужно ли писать «Долой самодержавие» или «Нет самодержавию». Проходят месяцы, а лидерам оппозиции уже настолько нечего сказать своим сторонникам, что они вовсе отказываются от митинга, отказываются идти к микрофону — потому что сказать уже нечего, а тех, кто может дать совет, рассказать, как сделать мир лучше, и вовсе не замечают. Гадость какая! 

Год назад нам открыли форточку возможностей — осталось только замахнуться дубиной народного гнева — и выбить все окно разом. Вместо этого многим из тех, кто невзначай встал во главе протеста, стало слишком холодно и они попросили эту форточку поскорей закрыть — потому что оттуда, как оказалось, несет сперва не свободой, а гарью из сгоревших деревень, вонью из наркоманских притонов, водкой, Светой из Иваново, унижением, прокуренными кухнями во всех концах страны, где сидят люди и им никто не объясняет, что можно попробовать жить если не против государства, то хотя бы с его минимальным участием. За них ведь так сложно брать ответственность, правда? Мы же говорим с ними на совершенно ином языке, не так ли? Стремно как-то, да? А если стремно — то тогда не надо заниматься политикой. Отойдите, не толпитесь, дайте поработать тем, кто не боится запачкаться. Не нравится, когда так говорят? Сами виноваты.

А знаете, что еще обиднее? То, что теперь многие из наших (ваших) противников смогут рассмеяться во весь свой голос нам (вам) в лицо и сказать: «Ну что? Проимелись? То-то же! А ну, пшел отсюда!». То, что теперь слово «протест» для многих стало смешным и убогим. А слово «митинг» вызывает жуткую рвоту. То, что мы действительно очень умело потеряли крутую возможность изменить историю, вместо этого мы просто попали в историю — очень неприятную, скажу вам честно.