Бутылка за 600 рублей
Николай Овчинников
04 Mar 2013
У меня очень мудрые родители — и очень строгие. Они никогда не верят телевизору на сто процентов. И когда я вернулся домой 2 марта, они мне рассказали про этот митинг в Москве: мол, штука вроде правильная, но бездельем же маются — шли бы работали. На что я сказал, что они вот и работали: за 600 рублей поддерживали тех, кто хочет вернуть ребенка из благополучной американской семьи пьянице-матери, которую ради плаксивого эфира на телешоу пришлось, говорят, долго прихорашивать.
Я их помню — этих женщин. Придешь к ним в квартиру, лежит нетрезвое тело, ребенок где-то или гуляет, или в углу возится. Расталкиваешь. Она бессвязно что-то бормочет. Или плачет: мол, не отбирайте детинушку, кровинушку, исправлюсь я. Вокруг — хлам, запах разложения скоропортящихся продуктов, сталактиты и сталагмиты грязи, нестиранные пеленки и бутылки, бутылки, бутылки. И это еще лучший случай: может ведь не открыть, может послать. И ничего не сделаешь!
Потом мать приходит на Комиссию по делам детей — обычно трезвая и одетая в самое лучшее из своего скудного гардероба. Ребенка крепко держит за руку. Снова плачет, клянется, обещает исправиться, устроиться на работу, решить проблемы с квартплатой, устроить дите в кружок. Серьезные и молчаливые женщины в Комиссии тихо кивают и отпускают женщину на все четыре стороны. Через месяца два история снова повторится. И она снова придет, трезвая и расфуфыренная. И ее снова отпустят. Потому что, а вдруг исправится, потому что не хочется возится с тоннами бумажек, потому что просто некогда, потому что план, потому что — да просто так!
А есть другие женщины, говорил уже немного о них. Стоят с плакатами, переминаются с ноги на ногу, скучают, нервно смотрят на часы. Недружно хлопают оратору на сцене. Потом, как мероприятие заканчивается, скорее сбиваются в кучку. Потом кучка зашуршит налом и рассосется по домам. Об этом писали не раз и не два. Вот наш Леша Храпов тоже написал.
Тут я подумал, а вдруг одна из таких женщин по дороге домой зайдет в магазин и купит пару бутылок и колбасы для закуси. Сядет на кухне за простеньким столом, отодвинет подальше батарею из пустых сосудов, нальет, закусит, позовет таких же подруг, а может мужика какого. Напьется, подерется, поссорится, поплачет, попоет песни и ляжет на гнилом старом диване под прожженым одеялом крепким сном. А где-то в углу будет сидеть ребенок. И плакать. Или молчать — потому что за плач могут выпороть. А маму нельзя беспокоить. Вот такая вот гребаная цепь.
Павел Астахов этой цепью не заинтересуется. Не за океаном она — прямо у него под носом, а очень сложно наклонить голову и посмотреть туда, куда поплевываешь. Туда, где люди готовы за 600 рублей поддержать не программы госпомощи детям таких матерей и не борьбу с беспробудным пьянством, и не развитие малых городов, где полно таких семей. Нет, не эти важные и интересные инициативы, которые если и есть, то лишь на бумаге. А возвращение ребенка из вроде бы приличной американской семьи к матери, от него отказавшейся.
И вот тут я соглашусь с моими родителями: шли бы работать. Может, дети живее будут.
Комментарии: 0 от резидентов gaude.ru ВКонтакте Все